Неточные совпадения
Обнаруживала ли ими болеющая душа скорбную тайну своей болезни, что не успел образоваться и окрепнуть начинавший в нем строиться
высокий внутренний человек; что, не испытанный измлада в борьбе с неудачами, не достигнул он до
высокого состоянья возвышаться и крепнуть от преград и препятствий; что, растопившись, подобно разогретому металлу, богатый запас великих ощущений не принял последней закалки, и теперь, без упругости, бессильна его воля; что слишком для него рано умер необыкновенный наставник и нет теперь никого во всем свете, кто бы был в силах воздвигнуть и поднять шатаемые вечными колебаньями силы и лишенную упругости немощную волю, — кто бы крикнул живым, пробуждающим голосом, — крикнул душе пробуждающее слово: вперед! — которого жаждет повсюду, на всех ступенях стоящий, всех сословий,
званий и промыслов, русский человек?
— Человек чистый и ума
высокого, — внушительно произнес старик, — и не безбожник он. В ём ума гущина, а сердце неспокойное. Таковых людей очень много теперь пошло из господского и из ученого
звания. И вот что еще скажу: сам казнит себя человек. А ты их обходи и им не досаждай, а перед ночным сном их поминай на молитве, ибо таковые Бога ищут. Ты молишься ли перед сном-то?
В улицах, образованных телегами, толпились люди всякого
звания, возраста и вида: барышники, в синих кафтанах и
высоких шапках, лукаво высматривали и выжидали покупщиков; лупоглазые, кудрявые цыгане метались взад и вперед, как угорелые, глядели лошадям в зубы, поднимали им ноги и хвосты, кричали, бранились, служили посредниками, метали жребий или увивались около какого-нибудь ремонтера в фуражке и военной шинели с бобром.
А ведь прочитал три раза: «Es ergehet deshhalb an alle hohe Mächte, und an alle und jeden, welchen Standes und welcher Würde sie auch sein mögen…» [«По сему надлежит всем
высоким державам и всем и каждому, какого чина и
звания они ни были бы…» (нем.)]
Были, правда, как я уже сказал
выше, «политические», но в глазах всех это были люди, сосланные не за какие-нибудь предосудительные поступки, а за свойственные дворянскому
званию заблуждения.
Звания наши возлюбленные были не
высокого: всего-навсе горничные каких-то госпож, живших в одном с нами доме.
Всех их здесь пять человек. Только один благородного
звания, остальные же все мещане. Первый от двери,
высокий худощавый мещанин с рыжими блестящими усами и с заплаканными глазами, сидит, подперев голову, и глядит в одну точку. День и ночь он грустит, покачивая головой, вздыхая и горько улыбаясь; в разговорах он редко принимает участие и на вопросы обыкновенно не отвечает. Ест и пьет он машинально, когда дают. Судя по мучительному, бьющему кашлю, худобе и румянцу на щеках, у него начинается чахотка.
— Там такая хорошая да славная, — повторил Константин, не слушая, — такая хозяйка, умная да разумная, что другой такой из простого
звания во всей губернии не сыскать. Уехала… А ведь скучает, я зна-аю! Знаю, сороку! Сказала, что завтра к обеду вернется… А ведь какая история! — почти крикнул Константин, вдруг беря тоном
выше и меняя позу, — теперь любит и скучает, а ведь не хотела за меня выходить!
До чего мог бы дослужиться старший, носивший уже тогда, когда еще младший был пажем,
высокое придворное
звание шталмейстера, трудно сказать, но…
—
Звание, если хотите, довольно высокопоставленное, — продолжал тот, — считающееся, пожалуй,
выше сенаторского…
Посреди большого села, на обширном лугу, или площади, на которой разгуливали овцы и резвились ребятишки, стояла ветхая деревянная церковь с
высокой колокольнею. У дверей ее, на одной из ступеней поросшей травою лестницы, сидел старик лет восьмидесяти, в зеленом сюртуке с красным воротником, обшитым позументом; с полдюжины медалей, различных форм и величины, покрывали грудь его. Он разговаривал с молодым человеком, который стоял перед ним и по наряду своему, казалось, принадлежал к духовному
званию.
— On dit [говорят (франц.).], что это
высокое произведение!.. Quant a moi, pardon, je ne le comprends pas… [Что касается меня, то я, простите, его не понимаю… (франц.).] Я случайно прочел эту поэму, найдя ее в библиотеке покойного тестя, который был — вы, вероятно, слыхали — заклятый масон, носил
звание великого провинциального мастера и ужасно дорожил всеми подобными писаниями.
Спиридоньевна. Как не полагать! Может, мнением своим, сударыня,
выше купца какого-нибудь себя ставит. Сказывали тоже наши мужички, как он блюдет себя в Питере: из
звания своего никого, почесть, себе и равного не находит… Тоже вот в трактир когда придет чайку испить, так который мужичок победней да попростей, с тем, пожалуй, и разговаривать не станет; а ведь гордость-то, баунька, тоже враг человеческий… Может, за нее теперь бог его и наказует: вдруг теперь экую штуку брякнут ему!
— О, да-да! Им не следует забывать этого… Как их почтенный отец… Он нисколько не заносится, не старается держать себя
выше своего
звания… Не правда ли?
— Его
звание — педагог… Оно довольно
высокое, — сказал дядя. Было видно, что разговор не совсем ему по душе.
Никто бы не домогался того, чего не дано ему, никто не рвался бы с места, на котором поставлен, никто не рассуждал бы о том, что
выше его
звания.
Ее дедушка был уральский казак, а мать из купеческого
звания; преследуемая мачехой, она сама в годы нежной юности испытала всю тяжесть принудительной работы; ее природный ум был ясен и крепок; образование было
выше, чем у других.
И чем
выше дано человеку
звание, тем больше следует напущать страху, чтобы народ понимал и боялся! — философствовал Федотов, державшийся самых непоколебимых принципов насчет спасительности страха и очень недовольный новыми порядками, которые заведены на «Коршуне» благодаря командиру.
Господского домика вовсе не видно и его собственно здесь и нет, потому что небольшая, оштукатуренная пристройка при
высоком сосновом амбаре никак не имеет права претендовать на
звание самого скромного господского домика, но эта пристройка и есть жилье Александры Ивановны Синтяниной.
Это был тип бедного русского дворянского сына, выбравшего военную карьеру, как одну возможную при своем образовании, и ставящего
выше всего в мире свое офицерское
звание, — тип простодушный и милый, несмотря на смешные неотъемлемые принадлежности: кисет, халат, гитару и щеточку для усов, с которыми мы привыкли воображать его.
Перед ним она редко совестилась своего
звания; но зато ей хочется быть «
выше» этого
звания, чтобы он видел в ней «человека», а не «кумушку», как Виктор Миронович.
— Такой дар цесарское величество почтет за особенное благоприятельство, — говорил Поппель. — Взамен же обещает прислать тебе врача от двора своего, мейстера Леона, искуснейшего в целении всяких недугов. Не самозванец этот, а вельми мудрый, ученый, имеющий на
звание лекаря лист от самого императора, славный не только в цесарских владениях, но и в чужих землях. И велел тебе, мой светлейший,
высокий господин, сказать, не доверяйся слишком пришлому к тебе из немецкой земли лекарю.
— Этот человек, низкий
званием, но
высокий душевными качествами, старый служитель отца моего, дядька мой, мне преданный, готовый жертвовать для меня своею жизнью, благороден, как лезвие шпаги, лукав, как сатана.
«Кто не умеет поставить себя
выше своего
звания и состояния, тот недостоин пользоваться ни тем ни другим», — повторяла она за королевою Христиной, которую во многом взяла себе в образец, как увидим после.
Плачу тем дань не
званию и богатству вашему, не видам каким-либо, но
высокому достоинству человека, которое в вас нашел.
Мать, как овдовела, разливалась и в разговорах, и в письмах о
высоких качествах покойного; но это сводилось больше к «министерской» пенсии, которую ей выхлопотали, и к
званию особы «второго класса».
— Ему дадут
высокое назначение, пожалуют придворное
звание и графский титул… Десять тысяч душ крестьян… — приврала, для большего эффекта, Зинаида Владимировна. — Да он и без того очень богат… — добавила она, испугавшись, видимо, сама своих фантастических предположений.
— И он решился из преданности к персоне вашей идти в услужение к женщине амбиционной, сумасбродной — как слышно, врагу вашему. Bei Gott [Ей-богу (нем.).], неординарные
высокие чувства! Сердце и способности ума бесприкладные [Бесприкладный — беспримерный.]! и в таком
звании!
Первый сорт состоял из особ, с которыми
высокий гость мог садиться за пульку, не компрометируя своего
звания, а ко второму принадлежали люди, обязанные в благоговенном молчании слушать все, что будет сказано устами статского советника, если он солидничает и дерет зоб кверху, и смотреть ему в рот и заливаться хохотом, если Кувырков начинает склабиться и забавляться.